„Coborârea în cel mai adânc abis”: prăbușirea celui de-al doilea Reich și democratizarea Germaniei sub supravegherea țărilor Antantei
Первая мировая война, обострившая социальные и экономические противоречия в странах участницах этого конфликта, привела к краху и распаду четырех империй – Российской, Германской, Австро-Венгерской и Османской, который сопровождался революциями и созданием новых государств.
Вступление в войну вызвало в германском обществе всплеск энтузиазма – ощущение захватывающих дух перемен и уверенность в скорой победе были распространены повсеместно. Немцы надеялись на исключительно выгодные для страны условия мира. Итоговое поражение и суровые условия Версальского мирного договора стали шоком для немцев, многие из которых были убеждены в том, что война была проиграна не германской армией, а политиками, которые нанесли нации удар в спину.
Почему Германия потерпела поражение в войне? Почему среди немцев было распространено мнение об «ударе в спину»? Почему немцы после заключения Версальского договора считали себя обманутыми? Чем был вызван рост реваншистских настроений после провозглашения итогов Первой мировой войны? На эти вопросы и постараемся ответить в данном материале.
Вопрос об ответственности за развязывание Первой мировой войны
Военный парад в Берлине незадолго до Первой мировой войны.
Историк Олег Юрьевич Пленков в своей фундаментальной работе «Катастрофа 1933 года. Немецкая poveste и приход нацистов к власти» отмечает, что в отношении причин Первой мировой войны особенно справедливо суждение, что историки с достоверной точностью иногда не могут объяснить даже конкретное событие [1]. Причина заключается в том, что имеющиеся данные не бывают настолько полными и недвусмысленными, что их причинно-следственная интерпретация не подлежит сомнению.
На протяжении почти 100 лет вопрос о роли Германской империи в развязывании Первой мировой войны остается остро дискуссионным. Историки из разных стран высказывали множество противоположных точек зрения. В России обычно доминирует мнение именно об исключительно немецкой вине. Это мнение связано не с точными доказательствами и документальными свидетельствами, а с настроениями и эмоциями, а также с распространенной большую часть XX века (особенно после Второй мировой войны) германофобией [1].
В 1961 году в ФРГ вышла монография немецкого историка Фрица Фишера «Рывок к мировому господству», которая сразу же стала мировым бестселлером. В ней доказывалось, что исключительную вину за развязывание войны несет Германия. В СССР работы Фишера сразу были причислены к наиболее важным трудам западного «академического направления» [2]. Это неудивительно, ибо в советском идеологическом контексте его книги оценивались положительно. Несмотря на то, что Фишер проделал достаточно серьезную работу, его аргументация небезупречна, поскольку он показывал лишь одну сторону медали – развитие Германии было как бы вырвано из европейского контекста. Школу Фишера следует рассматривать как часть немецкого национального покаяния, которое изменило страну после 1945 года [1].
Английский историк Алан Джон Персиваль Тейлор в 1963 году писал:
«в 1914 году ни у кого не было осознанного стремления и решимости провоцировать войну».
Американский историк Фриц Штерн, в свою очередь, отмечал, что британский эгоизм и империализм были такими же, что и немецкие, только менее громогласными и хвастливыми[1].
Известный американский политолог Ричард Нед Лебоу отстаивает точку зрения о том, что Первая мировая война была случайностью. Если бы эрцгерцог Франц Фердинанд остался жив в Сараево июньским днем 1914 года или попросту не поехал бы туда, как ему советовали, конфликта удалось бы избежать. О том, в какой степени справедлива эта концепция, можно долго спорить. Однако представляется несомненным, что Первая мировая война не была неизбежной, хотя в то же время имела целый ряд объективных причин [3].
Одной из этих причин, как отмечает российский историк Николай Анатольевич Власов, стал внешнеполитический курс, который проводила Германская империя в первые годы XX века. После ухода Отто фон Бисмарка скроенная им по собственной мерке политическая система стала работать значительно хуже [3]. Итогом кадровой и внешней политики кайзера Вильгельма II стало то, что к 1914 году Германская империя подошла с единственным надежным союзником, который уже несколько десятков лет переживал непрерывный внутренний кризис, и коалицией противников в составе трех великих держав Европы.
При этом ничего не давало надежду, что в обозримом будущем эта ситуация сильно изменится. Неудивительно, что многие представители германской военно-политической элиты накануне войны считали, что вокруг их страны медленно затягивается удушающая петля. То, что виновниками появления этой петли в значительно степени были и они сами, в расчет не принималось [3].
Причины поражения Германии в войне
Никто не ожидал, что Первая мировая война будет носить совершенно иной характер, нежели войны XIX века, которые завершались тем, что победитель получал от побежденного территориальные и финансовые компенсации. Летом 1914 года войска отправлялись на фронт с уверенностью, что уже к Рождеству будут дома [1]. Памятуя о краткосрочных войнах 1866 и 1870–1871 гг., немцы полагали, что война будет краткой. Однако реальность оказалась иной.
Немецкий план блицкрига в отношении Франции провалился практически сразу, осенью 1914 года, и война приобрела затяжной характер. Стратегия начальника Генерального штаба Эриха фон Фалькенгайна по ведению войны ограниченными силами с решительной целью и «перемалыванию противника» на Западном фронте также оказалась провальной – под Верденом в бессмысленной мясорубке были уничтожены 50 лучших немецких дивизий.
С назначением в 1916 году под давлением общественного мнения начальником Генштаба Пауля фон Гинденбурга (который, в свою очередь, назначил Эриха Людендорфа генерал-квартирмейстером) ситуацию на фронтах удалось стабилизировать – было остановлено наступление Антанты на Сомме, а Румынию удалось вывести из войны, нанеся ей поражение. Вероятно, Гинденбург и Людендорф были лучшими военными своего времени, однако политики из них были никудышные, чего стоит только решение об объявлении неограниченной подводной войны, повлекшей за собой вступление в войну США [1].
Военные (сосредоточившие в своих руках большую власть), начиная неограниченную подводную войну, считали возможным завершить войну в Европе до того как американское участие примет значительные масштабы. Однако этот расчет не оправдался. К тому же германский флот оказался не в состоянии прорвать морскую блокаду ввиду численного превосходства противника. Проблемы с поставками сырья и продовольствия нарастали. Весеннее наступление 1918 года не принесло желаемого результата, и реалистически мыслящим военным и политикам стало ясно, что шансов на победу в войне у Германии не осталось.
29 сентября 1918 года Пауль фон Гинденбург и Эрих Людендорф сообщили Кайзеру, что война проиграна, и необходимо немедленно заключить перемирие. По их словам, Западный фронт может быть прорван в любой момент. Военное командование верило, что, заключив перемирие, а затем мир, можно спасти армию, и «14 пунктов» президента США Вудро Вильсона казались им подарком судьбы. Отметим, что немецкий фронт тем не менее не был прорван ни в сентябре, ни в октябре, ни в ноябре, военной катастрофы на фронте не произошло [1].
Ответственность за проигрыш в войне главное командование армии (Oberste Heeresleitung, ОХЛ) решило возложить на плечи политической элиты. Эрих Людендорф выступил с инициативой формирования правительства из представителей германских политических партий, которое опиралось бы на большинство в рейхстаге.
«Необходимо призывать в правительство тех, кому мы главным образом обязаны нынешней ситуацией. Пусть эти господа возглавят министерства и подпишут мир, который придется теперь подписать. Пусть сами едят тот суп, который приготовили для нас [3]»,
– заявил генерал квартирмейстер. О последствиях действий военного командования, породивших легенду об «ударе ножом в спину», мы поговорим позднее.
Говоря о причинах поражения Германии, следует отметить, что Первая и Вторая мировые войны стали войнами не сколько полководческого умения, как войны прошлого, сколько битвами материальных и людских ресурсов, в чем противовес противников Второго рейха был совершенно очевиден [1]. Германия неверно рассчитала свои силы и вела войну практически против коалиции всего остального мира. Второй рейх не устоял, потому что его лишили импорта из-за океана. Немецкая военная экономика была далеко не столь эффективной как немецкая военная машина, которая как в Первую так и во Вторую мировую войну превосходила своих противников [1].
Историк Олег Пленков отмечает, что немцы оплошали в трех сферах современной войны – отстали в воздушной борьбе (3 670 самолетов против 4 500 у стран Антанты), производстве автомобилей (30 тысяч против 100 тысяч у Антанты) и в производстве tancuri, которых у Германской империи практически не было (20 дефективных танков против 800 у Антанты).
Парадоксально, но передовая, индустриальная держава не смогла выиграть битву материальных ресурсов. В части же боевой морали и воинской дисциплины немцы, безусловно, превосходили своих противников [1]. Однако этого оказалось недостаточно.
Ноябрьская революция и легенда об «ударе кинжалом в спину»
О заявлении Людендорфа кайзеру Вильгельму II 29 сентября практически никто в Германии не знал, все были уверены, что заключение перемирия исходит от парламентского правительства. Едва ли немцы в те дни понимали, что происходит, никто не знал о мирных намерениях Гинденбурга и Людерндорфа, никто не знал о тяжелом, безвыходном положении на фронте, ведь повсюду висели плакаты, предвещавшие скорую победу, а в пивных бодро обсуждали возможные территориальные приобретения Германии [1]. Тем более что фронтовые части прибывали в рейх в полном боевом порядке, торжественно шествуя под триумфальными арками.
Известия о революции и военном поражении совпали, а лихорадочное национальное сознание само расставило последовательность событий: революция, а затем поражение. Лишь руководство Генерального штаба определенно знало, что последовательность обратная, но оно молчало. Так родилась легенда об «ударе кинжалом в спину» или, в нацистской формулировке, «еврейский марксизм нанес удар в спину борющемуся фронту». Автором этой легенды был Гинденбург [1].
По предложению Гинденбурга и Людендорфа кайзер разрешил формировать правительство, ответственное перед рейхстагом – демократическая трансформация власти прошла успешно – Германия стала парламентским государством по инициативе двух прусских генералов [4]. При этом военные рассчитывали, что демократическое правительство возьмет на себя ответственность за поражение в войне. 3 октября Гинденбург передал Вильгельму II письмо, в котором значилось:
«Главное командование армии настаивает на своем предложении от 29 сентября немедленно направить предложение о перемирии нашему противнику. Вследствие развала фронта в Македонии, что повлечет за собой значительное ослабление нашего Западного фронта, и без того испытывающего значительные перегрузки и растущие потери, особенно в последних столкновениях, по всем мыслимым человеческим измерениям нет никаких возможностей более силой навязать врагу мир. Положение, однако, обостряется все более с каждым днем, и ОХЛ чувствует себя обязанным принять тяжелое решение. В данных обстоятельствах следует прекратить боевые действия, чтобы избавить немецкий народ от напрасных жертв. Каждый пропущенный день стоит тысяч жизней наших храбрых солдат [5]».
Ни слова в письме об «ударе ножом в спину» не было. Несмотря на благородный мотив, высказанный Гинденбургом, спасти больше солдатских жизней, руководство ВМФ выступило с фантастическим планом вывести немецкий флот и дать решительное сражение Антанте. Военные моряки практически не принимали участие в боевых действиях, и подобный приказ адмирала Рейнхарда Шеера совершенно правильно оценили как самоубийство и подняли мятеж. На фронте же, где солдаты и офицеры в окопах годами кормили вшей, сражались и гибли, где дух боевого товарищества был высок, не могло быть и речи о подобном мятеже.
Восстание матросов в Киле, вспыхнувшее в первых числах ноября, быстро охватило всю страну и через несколько дней добралось до столицы. 9 ноября император Вильгельм II бежал в Голландию, а принц Макс Баденский без какого-либо сопротивления передал пост канцлера Фридриху Эберту, лидеру социал-демократической партии (СДПГ). Один из лидеров СДПГ Филипп Шейдеман объявил о падении монархии и провозгласил Германию республикой. Второй рейх прекратил свое существование.
В отличие от Гинденбурга и Людендорфа, которые возлагали надежды на «14 пунктов» возможного послевоенного мирного урегулирования президента США Вудро Вильсона, секретарь канцлера Второго рейха Бетман-Гольвега Курт Рицлер был настроен куда более пессимистично. 1 октября 1918 года он писал в своем дневнике следующее:
«Мы практически должны будем принять диктат. Столетнее рабство. Конец мечте о покорении мира. Конец всему нашему высокомерию. Немцы раскиданы по всему миру. Судьба евреев [6]».
Демократизация Германии под надзором США и тяжелые условия Версальского договора
Большая тройка в Париже. Дэвид Ллойд Джордж, Жорж Клемансо, Вудро Вильсон
Шок от поражения в Первой мировой войне для большинства немцев был велик, по той причине, что логика поражения Германии не была понятна. Немцы понимали, что германская армия отступает, однако она отступала в полном порядке, не была разбита и была достойна лучшей участи, чем та, что была уготовлена ей в Версале.
На несправедливость накладывалось весьма существенное обстоятельство, связанное с Версальским договором. Это обстоятельство заключается в том, что он не соответствовал условиям компьенского перемирия, на которых германское командования согласилось завершить войну – получается, что немцев просто надули, как незадачливого покупателя, подменив ему первоначально показанный товар другим, ни на что не годным [1].
Суть дела заключалась в том, что после обмена нотами с Германией Вудро Вильсон предложил перемирие на основе вышеупомянутых «14 пунктов», ограниченных только двумя условиями: свобода морей и компенсация военного ущерба – именно на этих условиях Германия согласилась сложить armă (параллельно с этим президент США настаивал на отречении кайзера и отмене престолонаследования). Немцы на тот момент не знали, что британские и французские лидеры высказали свое возражение плану Вильсона. Эти возражения американский представитель полковник Хауз зафиксировал в форме «Комментария», который не был показан германцам.
В сущности, «Комментарий» предварял все черты Версальской системы. Еще более знаменательным было то, что «Комментарий» исходил из вины Германии за войну, а также предусматривал «призы» победителям и наказание для виновных, что «14 пунктов» категорически исключали. Когда немецкой делегации в Версале 7 мая передали проект мирного договора, немцы были шокированы.
Самое страшное обвинение содержалось в статье 231 Версальского договора, в этой статье на рейх была возложена ответственность за войну, между тем как немцы были убеждены, что война для Германии была оборонительной. Даже среди германских социал-демократов единственными, кто считал Германию виновной в развязывании войны, были Курт Эйснер, Карл Каутский и Эдуард Дэвид [1].
Условия Версальского мирного договора превышали самые худшие опасения германской стороны. По возвращению из Версаля германские делегаты во главе с У. фон Брокдорф-Ранцау заявили, что «условия мира невыносимы, поскольку Германия не может принять их и продолжать достойно существовать» [7]. Государственный секретарь США Роберт Лансинг так писал о немецкой делегации в момент подписания мира.
«Все выглядело так, как будто люди были вызваны подписать собственные смертные приговоры. С побледневшими лицами и трясущимися руками, они быстро ставили свои подписи и после были отведены на свои места».
По договору Германия теряла восьмую часть территории (13,5 % еѐ довоенной площади) с населением в 7,3 млн человек (10 % довоенного населения), из которых 3,5 млн – были немцами [7].
Версальский договор практически разоружал Германию. Сухопутная армия Германии сокращалась до 100 тыс. человек, при 4 тыс. офицеров, а флот – до 16 тыс. человек. И это в то время как на её западных границах находилась французская армия численностью в 671 тыс. человек, а на востоке – армия Польши численностью в 266 тыс. человек. Распускался Генеральный штаб и Военная академия. 835 немецких высших офицеров во главе с самим кайзером были объявлены преступниками. [7]. Также немцы обязывалась демилитаризовать Рейнскую область.
Германия обязана была выплатить огромную сумму репараций, а также, как и по условиям Компьенского перемирия, нести так называемые «оккупационные расходы» на содержание войск Антанты на своих же оккупационных территориях. Позднее Уинстон Черчилль едко заметит, что
«экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились явно бессмысленными».
Запад стремился изобразить Первую мировую войну как борьбу против злодейского германского империализма. Президент США Вильсон указывал, что цель войны состоит в демократизации Германии. По существу, весь вильносовский миротворческий пафос покоился на превознесении демократических принципов организации послевоенной Европы. Как известно, все страны Антанты были демократическими, за исключением России – она, что в Первой, что во Второй мировой войне «мешала» образцовой конфронтации демократии и авторитаризма. В Германии, Австрии, Венгрии, Турции и Болгарии имело место государственное переустройство под определенным давлением стран Антанты.
«Низвержение с сияющих вершин в глубочайшую пропасть» (в качестве заключения)
Историк Эрих Маркс назвал эпоху Бисмарка
«самой заметной вершиной в истории взлетов и падений Германии»,
а события 1918 года –
«низвержением с сияющих вершин в глубочайшую пропасть [8]».
Поражение в войне сломило веру немцев в естественное, поступательное развитие, социальный прогресс и устойчивость германского рейха. Настал час национальных мифов, которые охватили широкие массы немецкого населения.
Абсолютное несоответствующее победным ожиданиям поражение в войне, с тяжелыми условиями мира, а также путчистская активность левых радикалов, поддерживаемых из Москвы, способствовали росту национализма в послевоенной Германии. Немцы всю войну дрались на чужой территории, по сути, ни разу за всю войну враг не угрожал собственно территории Германии, военной катастрофы не произошло. Можно сказать, что Первая мировая война завершилась не поражением армии на поле боя, а разрушением прежнего порядка.
Безличная, лишенная элементов национальной идентичности Веймарская республика, которая копировала политические правила и обычаи с Запада, стала для многих немцев символом поражения Германии. Именно нелогичность военного поражения Второго рейха была ключевой причиной обращения немцев к национальным мифам. Именно эта «нелогичность» стала причиной того, что Вторая мировая война зародилась в голове Адольфа Гитлера как исправление незаслуженного поражения 1918 года.
Referinte:
[1] Catastrofa Plenkov O.Yu din 1933. Istoria Germaniei și ascensiunea naziștilor la putere. – M.: Veche, 2021.
[2] Виноградов, К. Буржуазная историография Первой мировой войны. Происхождение войны и международные отношения в 1914–1917 гг. – Москва, 1962.
[3] Николай Власов. Путь к катастрофе. Внешняя политика Германской империи. 1871–1918. – М.: Евразия, 2021.
[4] Пленков О. Ю., Самылов О. В. Политические парадоксы Ноябрьской революции и контрреволюции в Германии Тамбов: Грамота, 2020. Том 13. Выпуск 3. C. 56–61.
[5] Krockow Chr. Graf von. Die Deutschen in ihrem Jahrhundert 1890–1990. Reinbeck bei Hamburg: Rowohlt, 1992.
[6] Fritz Stern. The Failure of Illiberalism. Essays on the Political Culture of Modern Germany. London. 1972.
[7] Космач В. А. «Унижение в Версале»: итоги Первой мировой войны для Германии / В. А. Космач // Псковский военно-исторический вестник. – 2015. – № 1. – С. 155–167.
[8] Рингер Ф. Закат немецких мандаринов / пер. с англ. П. Гольдина и Е. Канищевой – М.: Новое литературное обозрение, 2008.
informații