Structura antebelică a forțelor blindate ale Armatei Roșii
В этой статье мы рассмотрим некоторые особенности организации отечественных rezervor войск в предвоенный период. Изначально этот материал задумывался как продолжение цикла «Почему Т-34 проиграл PzKpfw III, но выиграл у "Тигров" и "Пантер"», которое проиллюстрировало бы изменения взглядов на организацию, роль и место автобронетанковых войск РККА в предвоенные и военные годы, на фоне которых эволюционировал Т-34. Но статья оказалась слишком объемной, при этом не выйдя за рамки предвоенных лет и не добравшись даже до "трицатьчетверки", и потому автор решил предложить ее уважаемым читателям в качестве отдельного материала.
Надо сказать, что автобронетанковые войска, до 1929 г. называвшиеся механизированными войсками, а с декабря 1942 г. – бронетанковыми и механизированными войсками, до войны имели весьма сложную и к тому же постоянно меняющуюся структуру. Но вкратце ее описание можно было бы свести к следующему. В структуре автобронетанковых войск четко просматриваются два направления:
1. Создание частей и подразделений для непосредственного взаимодействия со стрелковыми и кавалерийскими дивизиями;
2. Создание крупных механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи в оперативном взаимодействии с крупными общевойсковыми объединениями, такими как армия или фронт.
Так вот, в рамках решения первой задачи было сформировано большое количество отдельных танковых рот, батальонов, механизированных эскадронов, автобронедивизионов и полков, которые, как правило, входили штатно в состав стрелковых и кавалерийских дивизий или бригад. Указанные соединения могли и не находиться в штате дивизий, а существовать отдельно, как средство их усиления, придаваемое на период проведения той или иной операции. Что же до второй задачи, то для ее решения, начиная с 1930 г., формировались механизированные бригады, а с 1932 г. — и механизированные корпуса.
Основу мехкорпуса составляли две мехбригады, каждая из которых имела 4 танковых батальона, дивизион самоходной артиллерии, стрелково-пулеметный и саперный батальоны, разведывательную и химическую роты. Всего бригада имела 220 танков, 56 бронеавтомобилей, 27 орудий. Помимо мехбригад указанного состава, мехкорпуса включали в себя стрелково-пулеметную бригаду и много подразделений обеспечения: разведывательный батальон, химический батальон, батальон связи, саперный батальон, зенитно-артиллерийский дивизион, роту регулирования и техническую базы. Интересно также, что мехбригады, входящие в состав мехкорпусов, имели свои штаты, отличные от отдельных мехбригад.
Однако учения 1932-34 гг. показали, что такие мехкорпуса оказались чрезмерно громоздкими и трудноуправляемыми, отчего в 1935 г. их штаты были реформированы.
Их основу все так же составляли две мехбригады но — теперь уже нового состава. Дело в том, что к тому моменту уже была осознана необходимость унифицировать их по составу с отдельными мехбригадами, но, как ни странно, сделать это в тот момент не удалось. Количество танков в этих соединениях уменьшилось, при этом из состава корпусных мехбригад были исключены танки Т-26 и теперь они комплектовались исключительно БТ. Тем не менее, как можно понять из описаний, корпусная мехбригада все равно оставалась неэквивалентной отдельному соединению того же типа.
Что же до остальных частей и подразделений, то мехкорпуса сохранили в своем составе стрелково-пулеметную бригаду, но вот большинство обеспечивающих подразделений было выведено из их состава — остались только батальон связи и разведывательный танковый батальон. Количество танков в мехкорпусе по штату составило теперь 463 единицы (раньше было больше, но автору не ясно, насколько). Всего в составе мехкорпуса насчитывалось 384 БТ, а также 52 огнеметных танка и 63 танка Т-37.
В целом же мехкорпус оставался несбалансированным соединением, располагавшим, помимо множества танков, бронемашинами, мотоциклами, но практически не имевшим в своем составе орудий (всего 20 ед.) и мотопехоты. Автомобилей на такой мехкорпус полагалось 1 444 шт. Всего, начиная с 1932 г., было сформировано 4 таких мехкорпуса.
В 1937 г. произошел следующий виток модернизаций. Во-первых, все механизированные бригады РККА стали постепенно переименовываться в танковые (процесс затянулся до 1939 г), и делились теперь на легкие и тяжелые танковые бригады. Изменился их штат и количество боевой техники. Количество танков увеличивалось со 157 до 265 боевых и 36 учебных танков в бригадах, укомплектованных Т-26, или 278 боевых и 49 учебных для бригад на БТ. Теперь в состав танковой бригады должно было входить 4 батальона танков (по 54 танка и 6 САУ в каждом), а также по одному разведывательному и мотострелковому батальону, не считая частей обеспечения. Только теперь удалось унифицировать состав корпусных и отдельных танковых бригад, теперь количество танков в одном мехкорпусе составляло 560 боевых и 98 учебных.
А вот дальше началось странное.
Казалось бы, РККА постепенно выходит на правильный путь: с одной стороны, приступив к формированию крупных самостоятельных танковых соединений, а с другой, постепенно понимая, что они должны быть не чисто танковыми, но иметь также собственную мобильную артиллерию и мотопехоту. И вдруг, сделав шаг вперед, руководство армией делает два шага назад:
1. Созданная в июле 1939 г комиссия для пересмотра организационно-штатной структуры войск хотя и предлагает сохранить танковые бригады и мехкорпуса, но ратует за исключение из их состава мотострелковых и стрелково-пулеметных бригад и батальонов.
2. В октябре 1939 г. в ЦК ВКП(б) и CНК СССР направляется план реорганизации РККА, согласно которому мехкорпуса предлагалось расформировать, и опять подчеркивалась необходимость выведения за штат танковых бригад мотострелковых и стрелково-пулеметных частей.
Можно предполагать, что причина отказа от мотопехоты связана, в первую очередь, с малым количеством наличного автотранспорта. Как мы уже говорили, по штату тому же мехкорпусу было положено почти 1,5 тыс. автомобилей, и это очень немало. Вспомним, что германская танковая дивизия образца 1941 г, имея личного состава 16 932 чел., то есть превосходя советский мехкорпус обр. 1935 г. по численности солдат и офицеров раза так в полтора, располагала по штату 2 147 автомобилями. Но вот по факту автомобили были вечной ахиллесовой пятой в РККА, их никогда не хватало, и можно предположить, что в бригадах и мехкорпусах реальное их количество было много ниже штатного.
Скорее всего сложилась ситуация, когда имеющегося в наличии автопарка попросту не хватало даже на обслуживание имеющихся танков, а мотопехоту было возить и вовсе не на чем, в результате чего фактически мехкорпуса и бригады были лишь частично моторизованными соединениями. То есть та же бригада могла выделить из своего состава мобильную группу, но полностью мобильной не была. Отсюда и стремление членов комиссии «избавить» ее от пехоты с тем, чтобы обеспечить мобильность хотя бы танковым батальонам в ее составе.
Что же до расформирования мехкорпусов, то здесь никаких загадок, пожалуй, что и нет. К моменту принятия окончательного решения по ним, а это случилось 21 ноября 1939 г., 20-ый мехкорпус (точнее – уже танковый корпус) успел повоевать на Халхин-Голе, а 15-ый и 25-ый приняли участие в «Освободительном походе» в Западную Белоруссию и Украину. Таким образом, РККА получила возможность проверить реальную боеспособность и мобильность своих высших танковых соединений и, увы, результаты оказались разочаровывающими. Оказалось, что при имеющемся уровне связи и боевой подготовки, а также реальных возможностях штабов танковых корпусов, управление тремя бригадами одновременно сильно затруднено, а структура слишком громоздка. Это может показаться странным, но по темпам продвижения 25-ый танковый корпус в Белоруссии и Украине умудрился проиграть не только кавалерийским, но даже пехотным соединениям. В то же время отдельные танковые бригады показали значительно лучшие результаты.
Очень часто автору настоящей статьи приходилось сталкиваться в интернет-дискуссиях с такой точкой зрения, что в 1939 г. произошло разукрупнение автобронетанковых войск в СССР, и что от мехкорпусов отказались в пользу танковых бригад. Но это, конечно, неправильно, потому что до самого конца 30-ых годов прошлого столетия именно отдельные механизированные (позднее – танковые) бригады составляли костяк танковых войск РККА.
Так, например, в 1938-39 гг. в составе РККА находилось по меньшей мере 28 танковых бригад (именно столько механизированных бригад получили новые номера при смене названия), но только 8 из них были включены в состав мехкорпусов. Таким образом, помимо 4 мехкорпусов в составе РККА, находилось, по меньшей мере, 20 танковых бригад, но скорее все же их было 21. По другим данным, количество отдельных танковых бригад достигало 28 уже к концу 1937 г., что, впрочем, несколько сомнительно, а вот к маю 1940 г. их было уже 39.
Иными словами, несмотря на наличие мехкорпусов и не учитывая массу танков в стрелковых и кавалерийских дивизиях, основным типом соединения автобронетанковых войск РККА была танковая бригада, и в этом отношении решение о расформировании танковых корпусов ничего не меняло. Кроме того, необходимо учитывать, что согласно принятому в ноябре 1939 г. решению, вместо четырех танковых корпусов, подлежавших расформированию, РККА должна была получить 15 моторизованных дивизий.
Численность нового соединения должна была составить 9 000 чел. (первоначально планировали на тысячу больше, но когда приступали к формированию, было уже 9 тыс. чел.) в мирное время. Это не слишком отличалось от штатов мехкорпуса, в котором, по штату 1935 г., в мирное время должно было находиться 8 965 чел. личного состава. Однако если мехкорпус имел бригадную структуру, то механизированная дивизия состояла из 4 полков, в том числе танкового, артиллерийского и двух стрелковых. Таким образом, при примерно равной численности личного состава, количество танков в моторизованной дивизии в сравнении с мехкорпусом было уменьшено с 560 до 257 ед., но зато значительно выросла численность мотопехоты и артиллерии.
Иными словами, моторизованная дивизия 1939 г. оказалась весьма приближена к столь совершенному инструменту танковой войны, каковым была германская танковая дивизия образца 1941 г. Да, конечно, германская ТД имела еще больше личного состава – почти 17 тыс. чел. против 12 тыс. чел. советской МД по штату военного времени, а танков в ней было даже меньше – от 147 до 229. Но, тем не менее, новое советское соединение, по всей видимости, было гораздо ближе к идеальному сочетанию танков, артиллерии и мотопехоты, чем любое аналогичное танковое соединение любой страны мира в 1939 г.
Но как же тогда получилось, что в дальнейшем, вместо совершенствования столь удачного типа танкового соединения РККА двинулось по пути формирования гигантских мехкорпусов, имевших в своем составе 3 дивизии и более 1000 танков?
По всей видимости, произошло следующее.
Первое. Надо сказать, что моторизованные дивизии, в зависимости от точки зрения, то ли немного опоздали родиться, то ли, наоборот, сильно опередили свое время. Дело в том, что их преимущество заключалось в универсальности, то есть они имели достаточно танков, артиллерии и мотопехоты для самостоятельных и эффективных боевых действий. Но увы, общий уровень подготовки личного состава РККА в 1939 г. просто не позволял в полной мере воспользоваться выгодами, которые в теории могла дать структура моторизованной дивизии. Финская война «отлично» показала, что советская пехота того времени была слабо обученной и не умела действовать ни совместно с танками, ни совместно с артиллерией, да и последние не отличались высоким уровнем взаимодействия между собой. Подобная, совершенно нетерпимая ситуация, была вызвана зияющими пробелами в боевой подготовке, а кроме того, РККА испытывала сильнейший кадровый голод по части грамотных офицеров всех уровней и младших командиров. Здесь, кстати, винить нужно отнюдь не мифические сталинские репрессии, а то, что длительное время численность вооруженных сил Страны Советов не превышала 500 000 чел., да и из тех значительное число составляли территориальные войска. Только в конце 30-х годов стали предприниматься усилия для расширения армии, но кадрового офицерского резерва для этого не было. Иными словами, свести в одну дивизию четыре полка – это одно, а вот добиться того, чтобы они превратились в боеспособный инструмент, способный на 100% раскрыть свои потенциальные возможности – это уже совершенно иное. У РККА же на тот момент не имелось ни командиров, ни штабов, способных эффективно руководить такой дивизией, и большой дефицит командиров отдельных ее частей и подразделений, не говоря уже о рядовых красноармейцах.
Второе. Формирование моторизованных дивизий оказалось сильно «смазано» советско-финской «зимней войной» 1939-1940 гг., так как к их созданию приступили уже декабре 1939 г., то есть в ходе военных действий. Таким образом, моторизованные дивизии не могли, просто не успевали как следует показать себя в бою – они банально не были готовы.
И, наконец, третье – советско-финская война выявила большие пробелы в организации танковых войск СССР, которые требовали немедленного устранения, но не могли быть решены простым наращиванием моторизованных дивизий указанного выше штата.
Как уже говорилось выше, в 30-ых годах прошлого столетия считалось крайне необходимым насытить танками стрелковые и кавалерийские дивизии, которым придавались танковые соединения от танковой роты или батальона и вплоть до полка. Это, опять же, оказалось теоретически абсолютно правильным, но вместе с тем — преждевременным решением.
Вне всяких сомнений, наличие подготовленного и боеспособного танкового батальона в составе пехотной дивизии значительно повышало ее возможности как в обороне, так и в наступлении. Но для этого, помимо утвержденного штата дивизии и поставки ей некоторого количество танков с экипажами, необходимо было:
1. Откуда-то взять командиров дивизий и офицеров дивизионных штабов, хорошо знакомых с возможностями и потребностями вверенного их командованию танкового батальона, да и самих танков. То есть мало было дать пехотному комдиву некоторое количество бронетехники, надо было еще и научить его этой бронетехникой пользоваться.
2. Создать условия для эксплуатации танков – то есть, как минимум, оборудовать места базирования, создать ремонтные службы, наладить своевременную поставку запасных частей и т.д.
3. Создать условия для нормальной боевой подготовки танков в составе пехотных и кавалерийских дивизий.
Так вот, по сути дела ни одного из вышеупомянутых пунктов у нас выполнено не было. РККА имела хронический некомплект хоть сколько-то знающих командиров стрелковых дивизий. Многие из тех, кто занимали эти должности по своей квалификации, не могли эффективно командовать даже чисто пехотным соединением, а тут еще и танки… какие танки, когда значительная часть офицеров на радиостанции–то смотрели косо? Конечно, это не значит, что в РККА совершенно не имелось комдивов, способных эффективно руководить дивизиями с приданными им танками, просто их было еще слишком мало.
В то же время даже танкисты, которые приходили служить в дивизии (комбаты и ниже), зачастую сами имели пробелы в образовании, и не умели толком организовать обслуживание сложной техники, не имели опыта по выстраиванию взаимодействия с пехотой и артиллерией, не умели наладить боевой подготовки. А если и умели, то, зачастую, сталкивались с тем, что для этого банально не хватало матчасти – запчастей для обслуживания и т.д.
[ce
И все это в совокупности приводило к тому, что танковые подразделения в пехотных соединениях были, но толку с этого не имелось почти никакого, комдивы не умели применить танки в бою, матчасть, переданная стрелковым дивизиям, просто не использовалась, дабы не вырабатывать ресурс, или быстро выходила из строя, если кто-то все же пытался вести серьезную подготовку. И потому совершенно не удивителен вывод, сделанный по результатам «зимней войны» автобронетанковой подкомиссией (20 апреля 1940 г.):
Это было весьма неприятным фиаско. По сути, говорилось о том, что значительная часть всех танков, поставленных в РККА, не могут быть использованы по своему назначению, и если все оставить как есть, то это приведет к их износу и потере без заметного роста боеспособности стрелковых и кавалерийских частей. Что же предложила подкомиссия?
Означало ли это, что анализ боевых действий показал оптимальность бригады для танковых войск? Нет. Как мы знаем, ничего такого не произошло. Наоборот, выяснилось, что танковые бригады, будучи чисто танковыми соединениями, не могут эффективно действовать без поддержки пехоты и артиллерии (про ВВС вспоминать не будем). Так, например, 17-19 декабря 1939 г. 20-ая тяжелая танковая бригада, вооруженная Т-28, безуспешно пыталась прорвать финский укрепрайон Сумма-Хотинен. Проблема заключалась в том, что, хотя 20-ую ТБР должен был поддерживать 50-ый стрелковый корпус, по факту он этого сделать не смог – все свелось к эпизодической и слабой поддержке наступающих танков пехотой.
Иными словами, если стрелковые дивизии не умели использовать танковые роты и батальоны в своем составе, то откуда у них взялось бы умение взаимодействовать с приданной на время операции танковой бригадой? В то же время у танкистов не было ни артиллерии, ни мотопехоты, чтобы вести полноценные боевые действия, приходилось рассчитывать только на танки, что, естественно, приводило к большим их потерям и периодическим срывам боевых задач.
Можно предполагать, что члены подкомиссии все это отлично видели и понимали, поэтому они вовсе не желали отказываться от моторизованных дивизий обр. 1939 г. Их рекомендации гласили:
Иными словами, получалось так. В 1940 г. танковая бригада была наиболее боеспособным соединением автобронетанковых войск РККА. Роты, батальоны, полки, переданные пехотным и кавалерийским частям, продемонстрировали низкую эффективность, более крупные мехкорпуса были слишком неповоротливыми и плохо управляемыми, а моторизованные дивизии еще не успели проявить себя. В то же время танковая бригада, хотя и совершенно точно не была идеалом танкового соединения, все же представляла собой уже освоенное, понятное для армии соединение, которым научились управлять, содержать в мирное время, тренировать и применять в бою.
Отсюда – естественное, и абсолютно здравое предложение комиссии: вывести все (точнее – почти все) танки из стрелковых дивизий и объединить их в бригады. И, одновременно, на практике продолжать поиск более оптимального соединения автобронетанковых войск, которым как раз и представлялась моторизованная дивизия. А уже потом, когда структура, штат и вопросы управления такой дивизии будут отработаны, можно будет постепенно переформировывать автобронетанковые войска в новые соединения. Никаких иных разумных вариантов у РККА, в общем-то, и не было, потому что оставлять и далее танки в отдельных ротах/батальонах в стрелковых дивизиях означало лишь бесцельно тратить средства на их содержание, а сформировать массу моторизованных дивизий, которые могли бы «освоить» выводимые таким образом танки, было невозможно. Да и не подходили те же Т-26 для моторизованных дивизий. Кроме того, разумеется, никто не мешал в дальнейшем задействовать вновь образованные бригады в целях непосредственной поддержки стрелковых корпусов.
Тем не менее, развитие отечественных танковых войск пошло по другому пути – 27 мая 1940 г. Нарком Обороны совместно с начальником генерального штаба направили в Политбюро и СНК докладную записку с предложением формировать танковые дивизии, состоявшие из двух танковых полков, а также артиллерийского и мотострелкового полков, и зенитного артдивизиона, и вновь вернуться к механизированным или танковым корпусам. Сложно сказать, что послужило причиной такого решения: с одной стороны, идею о создании соединений с численностью свыше 1 000 танков, согласно воспоминаний маршала М.В. Захарова, озвучил никто иной, как И.В. Сталин. Но, согласно все тех же воспоминаний, это было сделано в конце мая, когда НКО и начгенштаба вовсю прорабатывали идею формирования танковых дивизий и корпусов, так что вряд ли Иосиф Виссарионович был инициатором этого процесса.
Вероятнее всего, на руководство РККА произвела впечатление польская кампания вермахта и ударная мощь его танковых дивизий и корпусов. При этом в одной немецкой танковой дивизии по состоянию на 1939 г. находилось 324 танка (разукрупнение началось в 1940 г и далее), соответственно, две такие дивизии, объединенные в корпус, давали уже в совокупности почти 700 танков. Так это было в реальности, а вот какой информацией располагало руководство РККА в мае 1940 г сказать затруднительно – к сожалению, отечественная разведка сильно преувеличивала возможности германского танкопрома. Но во всяком случае, германский танковый корпус, даже по реальной его численности представлялся куда более мощным и опасным соединением, чем отдельные танковые бригады или моторизованные дивизии. Не исключено, что именно это и привело к желанию наших командиров получить равноценный «танковый кулак».
Все же докладная записка НКО от 27 мая 1940 г. была отклонена: структуру танковых войск требовалось доработать с тем, чтобы уложиться в штатную численность РККА на уровне 3 410 тыс. чел., которую утвердило правительство. Предложения были переделаны, и новые штаты мехкорпуса утвердили 6 июля 1940 г. постановлением СНК СССР № 1193-464сс. Это же постановление установило штаты для танковой дивизии, а для моторизованной был принят штат, утвержденный постановлением НКО № 215сс принятым 22 мая 1940 г.
Всего в мехкорпус должно было входить 2 танковых и 1 моторизованная дивизия и, кроме них, мотоциклетный полк, одна авиаэскадрилья, дорожный батальон и батальон связи корпуса. Кроме того, тем же постановлением за каждым МК закреплялась одна авиабригада в составе двух ближне-бомбардировочных и одного истребительного полков. Последнее, впрочем, выполнено не было.
В таком виде МК и просуществовали вплоть до самой Великой Отечественной войны, изменения в структуре были минимальны. Так, например, согласно постановлению № 1193-464сс танковая дивизия должна была насчитывать 386 танков, но затем ее штат слегка изменили, и по факту их количество увеличилось до 413, но в дальнейшем оно было уменьшено до 375 ед.
Всего в 1940 г. решено было создать 8 мехкорпусов. С этой целью вводилась новая структура автобронетанковых войск, которая предполагала создание 18 танковых, 8 моторизованных дивизий, а также 25 танковых бригад, не считая приданных другим частям подразделений. При этом 16 танковых и 8 моторизованных дивизий предназначались для формирования 8 мехкорпусов, 2 танковых дивизии становились отдельными, а танковые бригады рассматривались как средство усиления стрелковых корпусов. Этот план был даже перевыполнен: на конец 1940 года в РККА имелось: 9 механизированных корпусов, 2 отдельные танковые дивизии, 3 мотострелковые дивизии, 40 танковых бригад Т-26, 5 танковых бригад БТ, 20 моторизованных бригад, 3 мотоброневые бригады, 15 танковых полков кавалерийских дивизий, 5 бронетанковых дивизионов горно-кавалерийских дивизий, а также иные, менее крупные подразделения, располагавшие танками.
Надо сказать, что до этого времени формирование мехорпусов выглядело разумно и логично. Во-первых, их создавали на базе существующих соединений, поэтому они сразу же получались «полнокровными», то есть насыщенными и техникой, и личным составом. И, кроме того, в составе автобронетанковых войск сохранялись также и многочисленные бригады, задачей которых было оказание непосредственной поддержки стрелковым корпусам. Но затем руководству РККА, увы, изменило чувство меры и начиная с весны 1941 г. оно приступило к формированию еще 21 МК, с тем, чтобы довести общее их количество до 30. Но их предстояло создавать практически на пустом месте, и в результате им передавали почти любую оставшуюся в распоряжении технику. И в том числе, конечно, ту, которой располагали отдельные танковые бригады.
В результате таких подходов произошло следующее: во-первых, стрелковые дивизии оказались лишены танковой поддержки, а среди вновь образованных соединений появились столь странные образования, как, например, 40-ая танковая дивизия, чей танковый парк состоял из 19 Т-26 и 139 Т-37.
Иными словами, развитие автобронетанковых войск РККА в 30-ые годы характеризовалось полярной сменой приоритетов. Если в начале 30-ых основным приоритетом было насыщение танковыми подразделениями стрелковых и кавалерийских частей, то ближе к началу войны пехота оказалась практически лишена такой поддержки, а основную роль стали играть гигантские мехкорпуса. Механизированные (в дальнейшем – танковые) бригады в начале 30-ых представляли собой основной тип танкового соединения, предназначенного для самостоятельного решения задач в оперативном взаимодействии с другими родами войск, то есть, по сути, являлись основным инструментом танковой войны. Но в 1940-м году танковые бригады превратились в средство поддержки стрелковых корпусов вместо выведенных из стрелковых дивизий танковых батальонов, а затем и вовсе почти исчезли из состава танковых войск. При этом причиной такого исчезновения стало отнюдь не отрицание полезности танковой бригады, а приоритет предвоенного формирования огромного количества мехкорпусов. Служба и боевое применение танковых бригад были неплохо отработаны, но в то же время многим в руководстве РККА было хорошо понятно, что танковая бригада не является оптимальным соединением для современной танковой войны. Именно поэтому все 30-ые годы продолжался поиск иных соединений, более крупных, чем танковая бригада, но при этом совмещавших в себе и танки, и моторизованную артиллерию, и пехоту. Таким образом создавались мехкорпуса образца 1932-35 гг., от которых отказались в пользу моторизованных дивизий, а затем снова восстановили мехкорпуса, но уже совсем на другом организационном уровне.
Надо сказать, что автобронетанковые войска, до 1929 г. называвшиеся механизированными войсками, а с декабря 1942 г. – бронетанковыми и механизированными войсками, до войны имели весьма сложную и к тому же постоянно меняющуюся структуру. Но вкратце ее описание можно было бы свести к следующему. В структуре автобронетанковых войск четко просматриваются два направления:
1. Создание частей и подразделений для непосредственного взаимодействия со стрелковыми и кавалерийскими дивизиями;
2. Создание крупных механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи в оперативном взаимодействии с крупными общевойсковыми объединениями, такими как армия или фронт.
Так вот, в рамках решения первой задачи было сформировано большое количество отдельных танковых рот, батальонов, механизированных эскадронов, автобронедивизионов и полков, которые, как правило, входили штатно в состав стрелковых и кавалерийских дивизий или бригад. Указанные соединения могли и не находиться в штате дивизий, а существовать отдельно, как средство их усиления, придаваемое на период проведения той или иной операции. Что же до второй задачи, то для ее решения, начиная с 1930 г., формировались механизированные бригады, а с 1932 г. — и механизированные корпуса.
Основу мехкорпуса составляли две мехбригады, каждая из которых имела 4 танковых батальона, дивизион самоходной артиллерии, стрелково-пулеметный и саперный батальоны, разведывательную и химическую роты. Всего бригада имела 220 танков, 56 бронеавтомобилей, 27 орудий. Помимо мехбригад указанного состава, мехкорпуса включали в себя стрелково-пулеметную бригаду и много подразделений обеспечения: разведывательный батальон, химический батальон, батальон связи, саперный батальон, зенитно-артиллерийский дивизион, роту регулирования и техническую базы. Интересно также, что мехбригады, входящие в состав мехкорпусов, имели свои штаты, отличные от отдельных мехбригад.
Однако учения 1932-34 гг. показали, что такие мехкорпуса оказались чрезмерно громоздкими и трудноуправляемыми, отчего в 1935 г. их штаты были реформированы.
Танки 45-го мехкорпуса на Киевских маневрах, 1935 г.
Их основу все так же составляли две мехбригады но — теперь уже нового состава. Дело в том, что к тому моменту уже была осознана необходимость унифицировать их по составу с отдельными мехбригадами, но, как ни странно, сделать это в тот момент не удалось. Количество танков в этих соединениях уменьшилось, при этом из состава корпусных мехбригад были исключены танки Т-26 и теперь они комплектовались исключительно БТ. Тем не менее, как можно понять из описаний, корпусная мехбригада все равно оставалась неэквивалентной отдельному соединению того же типа.
Что же до остальных частей и подразделений, то мехкорпуса сохранили в своем составе стрелково-пулеметную бригаду, но вот большинство обеспечивающих подразделений было выведено из их состава — остались только батальон связи и разведывательный танковый батальон. Количество танков в мехкорпусе по штату составило теперь 463 единицы (раньше было больше, но автору не ясно, насколько). Всего в составе мехкорпуса насчитывалось 384 БТ, а также 52 огнеметных танка и 63 танка Т-37.
В целом же мехкорпус оставался несбалансированным соединением, располагавшим, помимо множества танков, бронемашинами, мотоциклами, но практически не имевшим в своем составе орудий (всего 20 ед.) и мотопехоты. Автомобилей на такой мехкорпус полагалось 1 444 шт. Всего, начиная с 1932 г., было сформировано 4 таких мехкорпуса.
В 1937 г. произошел следующий виток модернизаций. Во-первых, все механизированные бригады РККА стали постепенно переименовываться в танковые (процесс затянулся до 1939 г), и делились теперь на легкие и тяжелые танковые бригады. Изменился их штат и количество боевой техники. Количество танков увеличивалось со 157 до 265 боевых и 36 учебных танков в бригадах, укомплектованных Т-26, или 278 боевых и 49 учебных для бригад на БТ. Теперь в состав танковой бригады должно было входить 4 батальона танков (по 54 танка и 6 САУ в каждом), а также по одному разведывательному и мотострелковому батальону, не считая частей обеспечения. Только теперь удалось унифицировать состав корпусных и отдельных танковых бригад, теперь количество танков в одном мехкорпусе составляло 560 боевых и 98 учебных.
А вот дальше началось странное.
Казалось бы, РККА постепенно выходит на правильный путь: с одной стороны, приступив к формированию крупных самостоятельных танковых соединений, а с другой, постепенно понимая, что они должны быть не чисто танковыми, но иметь также собственную мобильную артиллерию и мотопехоту. И вдруг, сделав шаг вперед, руководство армией делает два шага назад:
1. Созданная в июле 1939 г комиссия для пересмотра организационно-штатной структуры войск хотя и предлагает сохранить танковые бригады и мехкорпуса, но ратует за исключение из их состава мотострелковых и стрелково-пулеметных бригад и батальонов.
2. В октябре 1939 г. в ЦК ВКП(б) и CНК СССР направляется план реорганизации РККА, согласно которому мехкорпуса предлагалось расформировать, и опять подчеркивалась необходимость выведения за штат танковых бригад мотострелковых и стрелково-пулеметных частей.
Можно предполагать, что причина отказа от мотопехоты связана, в первую очередь, с малым количеством наличного автотранспорта. Как мы уже говорили, по штату тому же мехкорпусу было положено почти 1,5 тыс. автомобилей, и это очень немало. Вспомним, что германская танковая дивизия образца 1941 г, имея личного состава 16 932 чел., то есть превосходя советский мехкорпус обр. 1935 г. по численности солдат и офицеров раза так в полтора, располагала по штату 2 147 автомобилями. Но вот по факту автомобили были вечной ахиллесовой пятой в РККА, их никогда не хватало, и можно предположить, что в бригадах и мехкорпусах реальное их количество было много ниже штатного.
Скорее всего сложилась ситуация, когда имеющегося в наличии автопарка попросту не хватало даже на обслуживание имеющихся танков, а мотопехоту было возить и вовсе не на чем, в результате чего фактически мехкорпуса и бригады были лишь частично моторизованными соединениями. То есть та же бригада могла выделить из своего состава мобильную группу, но полностью мобильной не была. Отсюда и стремление членов комиссии «избавить» ее от пехоты с тем, чтобы обеспечить мобильность хотя бы танковым батальонам в ее составе.
Что же до расформирования мехкорпусов, то здесь никаких загадок, пожалуй, что и нет. К моменту принятия окончательного решения по ним, а это случилось 21 ноября 1939 г., 20-ый мехкорпус (точнее – уже танковый корпус) успел повоевать на Халхин-Голе, а 15-ый и 25-ый приняли участие в «Освободительном походе» в Западную Белоруссию и Украину. Таким образом, РККА получила возможность проверить реальную боеспособность и мобильность своих высших танковых соединений и, увы, результаты оказались разочаровывающими. Оказалось, что при имеющемся уровне связи и боевой подготовки, а также реальных возможностях штабов танковых корпусов, управление тремя бригадами одновременно сильно затруднено, а структура слишком громоздка. Это может показаться странным, но по темпам продвижения 25-ый танковый корпус в Белоруссии и Украине умудрился проиграть не только кавалерийским, но даже пехотным соединениям. В то же время отдельные танковые бригады показали значительно лучшие результаты.
Очень часто автору настоящей статьи приходилось сталкиваться в интернет-дискуссиях с такой точкой зрения, что в 1939 г. произошло разукрупнение автобронетанковых войск в СССР, и что от мехкорпусов отказались в пользу танковых бригад. Но это, конечно, неправильно, потому что до самого конца 30-ых годов прошлого столетия именно отдельные механизированные (позднее – танковые) бригады составляли костяк танковых войск РККА.
Так, например, в 1938-39 гг. в составе РККА находилось по меньшей мере 28 танковых бригад (именно столько механизированных бригад получили новые номера при смене названия), но только 8 из них были включены в состав мехкорпусов. Таким образом, помимо 4 мехкорпусов в составе РККА, находилось, по меньшей мере, 20 танковых бригад, но скорее все же их было 21. По другим данным, количество отдельных танковых бригад достигало 28 уже к концу 1937 г., что, впрочем, несколько сомнительно, а вот к маю 1940 г. их было уже 39.
Иными словами, несмотря на наличие мехкорпусов и не учитывая массу танков в стрелковых и кавалерийских дивизиях, основным типом соединения автобронетанковых войск РККА была танковая бригада, и в этом отношении решение о расформировании танковых корпусов ничего не меняло. Кроме того, необходимо учитывать, что согласно принятому в ноябре 1939 г. решению, вместо четырех танковых корпусов, подлежавших расформированию, РККА должна была получить 15 моторизованных дивизий.
Численность нового соединения должна была составить 9 000 чел. (первоначально планировали на тысячу больше, но когда приступали к формированию, было уже 9 тыс. чел.) в мирное время. Это не слишком отличалось от штатов мехкорпуса, в котором, по штату 1935 г., в мирное время должно было находиться 8 965 чел. личного состава. Однако если мехкорпус имел бригадную структуру, то механизированная дивизия состояла из 4 полков, в том числе танкового, артиллерийского и двух стрелковых. Таким образом, при примерно равной численности личного состава, количество танков в моторизованной дивизии в сравнении с мехкорпусом было уменьшено с 560 до 257 ед., но зато значительно выросла численность мотопехоты и артиллерии.
Иными словами, моторизованная дивизия 1939 г. оказалась весьма приближена к столь совершенному инструменту танковой войны, каковым была германская танковая дивизия образца 1941 г. Да, конечно, германская ТД имела еще больше личного состава – почти 17 тыс. чел. против 12 тыс. чел. советской МД по штату военного времени, а танков в ней было даже меньше – от 147 до 229. Но, тем не менее, новое советское соединение, по всей видимости, было гораздо ближе к идеальному сочетанию танков, артиллерии и мотопехоты, чем любое аналогичное танковое соединение любой страны мира в 1939 г.
Но как же тогда получилось, что в дальнейшем, вместо совершенствования столь удачного типа танкового соединения РККА двинулось по пути формирования гигантских мехкорпусов, имевших в своем составе 3 дивизии и более 1000 танков?
По всей видимости, произошло следующее.
Первое. Надо сказать, что моторизованные дивизии, в зависимости от точки зрения, то ли немного опоздали родиться, то ли, наоборот, сильно опередили свое время. Дело в том, что их преимущество заключалось в универсальности, то есть они имели достаточно танков, артиллерии и мотопехоты для самостоятельных и эффективных боевых действий. Но увы, общий уровень подготовки личного состава РККА в 1939 г. просто не позволял в полной мере воспользоваться выгодами, которые в теории могла дать структура моторизованной дивизии. Финская война «отлично» показала, что советская пехота того времени была слабо обученной и не умела действовать ни совместно с танками, ни совместно с артиллерией, да и последние не отличались высоким уровнем взаимодействия между собой. Подобная, совершенно нетерпимая ситуация, была вызвана зияющими пробелами в боевой подготовке, а кроме того, РККА испытывала сильнейший кадровый голод по части грамотных офицеров всех уровней и младших командиров. Здесь, кстати, винить нужно отнюдь не мифические сталинские репрессии, а то, что длительное время численность вооруженных сил Страны Советов не превышала 500 000 чел., да и из тех значительное число составляли территориальные войска. Только в конце 30-х годов стали предприниматься усилия для расширения армии, но кадрового офицерского резерва для этого не было. Иными словами, свести в одну дивизию четыре полка – это одно, а вот добиться того, чтобы они превратились в боеспособный инструмент, способный на 100% раскрыть свои потенциальные возможности – это уже совершенно иное. У РККА же на тот момент не имелось ни командиров, ни штабов, способных эффективно руководить такой дивизией, и большой дефицит командиров отдельных ее частей и подразделений, не говоря уже о рядовых красноармейцах.
Второе. Формирование моторизованных дивизий оказалось сильно «смазано» советско-финской «зимней войной» 1939-1940 гг., так как к их созданию приступили уже декабре 1939 г., то есть в ходе военных действий. Таким образом, моторизованные дивизии не могли, просто не успевали как следует показать себя в бою – они банально не были готовы.
И, наконец, третье – советско-финская война выявила большие пробелы в организации танковых войск СССР, которые требовали немедленного устранения, но не могли быть решены простым наращиванием моторизованных дивизий указанного выше штата.
Как уже говорилось выше, в 30-ых годах прошлого столетия считалось крайне необходимым насытить танками стрелковые и кавалерийские дивизии, которым придавались танковые соединения от танковой роты или батальона и вплоть до полка. Это, опять же, оказалось теоретически абсолютно правильным, но вместе с тем — преждевременным решением.
Вне всяких сомнений, наличие подготовленного и боеспособного танкового батальона в составе пехотной дивизии значительно повышало ее возможности как в обороне, так и в наступлении. Но для этого, помимо утвержденного штата дивизии и поставки ей некоторого количество танков с экипажами, необходимо было:
1. Откуда-то взять командиров дивизий и офицеров дивизионных штабов, хорошо знакомых с возможностями и потребностями вверенного их командованию танкового батальона, да и самих танков. То есть мало было дать пехотному комдиву некоторое количество бронетехники, надо было еще и научить его этой бронетехникой пользоваться.
2. Создать условия для эксплуатации танков – то есть, как минимум, оборудовать места базирования, создать ремонтные службы, наладить своевременную поставку запасных частей и т.д.
3. Создать условия для нормальной боевой подготовки танков в составе пехотных и кавалерийских дивизий.
Так вот, по сути дела ни одного из вышеупомянутых пунктов у нас выполнено не было. РККА имела хронический некомплект хоть сколько-то знающих командиров стрелковых дивизий. Многие из тех, кто занимали эти должности по своей квалификации, не могли эффективно командовать даже чисто пехотным соединением, а тут еще и танки… какие танки, когда значительная часть офицеров на радиостанции–то смотрели косо? Конечно, это не значит, что в РККА совершенно не имелось комдивов, способных эффективно руководить дивизиями с приданными им танками, просто их было еще слишком мало.
В то же время даже танкисты, которые приходили служить в дивизии (комбаты и ниже), зачастую сами имели пробелы в образовании, и не умели толком организовать обслуживание сложной техники, не имели опыта по выстраиванию взаимодействия с пехотой и артиллерией, не умели наладить боевой подготовки. А если и умели, то, зачастую, сталкивались с тем, что для этого банально не хватало матчасти – запчастей для обслуживания и т.д.
[ce
И все это в совокупности приводило к тому, что танковые подразделения в пехотных соединениях были, но толку с этого не имелось почти никакого, комдивы не умели применить танки в бою, матчасть, переданная стрелковым дивизиям, просто не использовалась, дабы не вырабатывать ресурс, или быстро выходила из строя, если кто-то все же пытался вести серьезную подготовку. И потому совершенно не удивителен вывод, сделанный по результатам «зимней войны» автобронетанковой подкомиссией (20 апреля 1940 г.):
«На основе использования в боевых условиях, существовавших ранее и созданных вновь формирований: отдельных танковых батальонов сд, МСД отдельных танковых рот в стр. полках, танковых полков сд комиссия считает эти организованные единицы совершенно нежизненными. Такие организационные формы приводят только к полному распылению боевых машин, неправильному их использованию (вплоть до охраны штабов и тылов), невозможности своевременного их восстановления, а подчас и невозможности их использования».
Это было весьма неприятным фиаско. По сути, говорилось о том, что значительная часть всех танков, поставленных в РККА, не могут быть использованы по своему назначению, и если все оставить как есть, то это приведет к их износу и потере без заметного роста боеспособности стрелковых и кавалерийских частей. Что же предложила подкомиссия?
«Все отдельные танковые батальоны стрелковых и мотострелковых дивизий, отдельные легко-танковые полки и дивизионы, за исключением 1-й и 2-й ОКА и кадровых кавдивизий, — расформировать и создать танковые бригады… …Категорически воспретить всякие формирования танковых частей, кроме танковых бригад. При возникновении потребности в танках направлять их только целыми бригадами.».
Означало ли это, что анализ боевых действий показал оптимальность бригады для танковых войск? Нет. Как мы знаем, ничего такого не произошло. Наоборот, выяснилось, что танковые бригады, будучи чисто танковыми соединениями, не могут эффективно действовать без поддержки пехоты и артиллерии (про ВВС вспоминать не будем). Так, например, 17-19 декабря 1939 г. 20-ая тяжелая танковая бригада, вооруженная Т-28, безуспешно пыталась прорвать финский укрепрайон Сумма-Хотинен. Проблема заключалась в том, что, хотя 20-ую ТБР должен был поддерживать 50-ый стрелковый корпус, по факту он этого сделать не смог – все свелось к эпизодической и слабой поддержке наступающих танков пехотой.
Подбитые танки 20-ой бригады после наступления
Иными словами, если стрелковые дивизии не умели использовать танковые роты и батальоны в своем составе, то откуда у них взялось бы умение взаимодействовать с приданной на время операции танковой бригадой? В то же время у танкистов не было ни артиллерии, ни мотопехоты, чтобы вести полноценные боевые действия, приходилось рассчитывать только на танки, что, естественно, приводило к большим их потерям и периодическим срывам боевых задач.
Можно предполагать, что члены подкомиссии все это отлично видели и понимали, поэтому они вовсе не желали отказываться от моторизованных дивизий обр. 1939 г. Их рекомендации гласили:
«Сохранить существующую организацию моторизованных дивизий. Сформировать 3—4 таких дивизий по штату мирного времени, проверить их на учениях и боевых действиях на различных направлениях, после чего внести соответствующее уточнение для новых формирований».
Иными словами, получалось так. В 1940 г. танковая бригада была наиболее боеспособным соединением автобронетанковых войск РККА. Роты, батальоны, полки, переданные пехотным и кавалерийским частям, продемонстрировали низкую эффективность, более крупные мехкорпуса были слишком неповоротливыми и плохо управляемыми, а моторизованные дивизии еще не успели проявить себя. В то же время танковая бригада, хотя и совершенно точно не была идеалом танкового соединения, все же представляла собой уже освоенное, понятное для армии соединение, которым научились управлять, содержать в мирное время, тренировать и применять в бою.
Отсюда – естественное, и абсолютно здравое предложение комиссии: вывести все (точнее – почти все) танки из стрелковых дивизий и объединить их в бригады. И, одновременно, на практике продолжать поиск более оптимального соединения автобронетанковых войск, которым как раз и представлялась моторизованная дивизия. А уже потом, когда структура, штат и вопросы управления такой дивизии будут отработаны, можно будет постепенно переформировывать автобронетанковые войска в новые соединения. Никаких иных разумных вариантов у РККА, в общем-то, и не было, потому что оставлять и далее танки в отдельных ротах/батальонах в стрелковых дивизиях означало лишь бесцельно тратить средства на их содержание, а сформировать массу моторизованных дивизий, которые могли бы «освоить» выводимые таким образом танки, было невозможно. Да и не подходили те же Т-26 для моторизованных дивизий. Кроме того, разумеется, никто не мешал в дальнейшем задействовать вновь образованные бригады в целях непосредственной поддержки стрелковых корпусов.
Тем не менее, развитие отечественных танковых войск пошло по другому пути – 27 мая 1940 г. Нарком Обороны совместно с начальником генерального штаба направили в Политбюро и СНК докладную записку с предложением формировать танковые дивизии, состоявшие из двух танковых полков, а также артиллерийского и мотострелкового полков, и зенитного артдивизиона, и вновь вернуться к механизированным или танковым корпусам. Сложно сказать, что послужило причиной такого решения: с одной стороны, идею о создании соединений с численностью свыше 1 000 танков, согласно воспоминаний маршала М.В. Захарова, озвучил никто иной, как И.В. Сталин. Но, согласно все тех же воспоминаний, это было сделано в конце мая, когда НКО и начгенштаба вовсю прорабатывали идею формирования танковых дивизий и корпусов, так что вряд ли Иосиф Виссарионович был инициатором этого процесса.
Вероятнее всего, на руководство РККА произвела впечатление польская кампания вермахта и ударная мощь его танковых дивизий и корпусов. При этом в одной немецкой танковой дивизии по состоянию на 1939 г. находилось 324 танка (разукрупнение началось в 1940 г и далее), соответственно, две такие дивизии, объединенные в корпус, давали уже в совокупности почти 700 танков. Так это было в реальности, а вот какой информацией располагало руководство РККА в мае 1940 г сказать затруднительно – к сожалению, отечественная разведка сильно преувеличивала возможности германского танкопрома. Но во всяком случае, германский танковый корпус, даже по реальной его численности представлялся куда более мощным и опасным соединением, чем отдельные танковые бригады или моторизованные дивизии. Не исключено, что именно это и привело к желанию наших командиров получить равноценный «танковый кулак».
Все же докладная записка НКО от 27 мая 1940 г. была отклонена: структуру танковых войск требовалось доработать с тем, чтобы уложиться в штатную численность РККА на уровне 3 410 тыс. чел., которую утвердило правительство. Предложения были переделаны, и новые штаты мехкорпуса утвердили 6 июля 1940 г. постановлением СНК СССР № 1193-464сс. Это же постановление установило штаты для танковой дивизии, а для моторизованной был принят штат, утвержденный постановлением НКО № 215сс принятым 22 мая 1940 г.
Всего в мехкорпус должно было входить 2 танковых и 1 моторизованная дивизия и, кроме них, мотоциклетный полк, одна авиаэскадрилья, дорожный батальон и батальон связи корпуса. Кроме того, тем же постановлением за каждым МК закреплялась одна авиабригада в составе двух ближне-бомбардировочных и одного истребительного полков. Последнее, впрочем, выполнено не было.
В таком виде МК и просуществовали вплоть до самой Великой Отечественной войны, изменения в структуре были минимальны. Так, например, согласно постановлению № 1193-464сс танковая дивизия должна была насчитывать 386 танков, но затем ее штат слегка изменили, и по факту их количество увеличилось до 413, но в дальнейшем оно было уменьшено до 375 ед.
Всего в 1940 г. решено было создать 8 мехкорпусов. С этой целью вводилась новая структура автобронетанковых войск, которая предполагала создание 18 танковых, 8 моторизованных дивизий, а также 25 танковых бригад, не считая приданных другим частям подразделений. При этом 16 танковых и 8 моторизованных дивизий предназначались для формирования 8 мехкорпусов, 2 танковых дивизии становились отдельными, а танковые бригады рассматривались как средство усиления стрелковых корпусов. Этот план был даже перевыполнен: на конец 1940 года в РККА имелось: 9 механизированных корпусов, 2 отдельные танковые дивизии, 3 мотострелковые дивизии, 40 танковых бригад Т-26, 5 танковых бригад БТ, 20 моторизованных бригад, 3 мотоброневые бригады, 15 танковых полков кавалерийских дивизий, 5 бронетанковых дивизионов горно-кавалерийских дивизий, а также иные, менее крупные подразделения, располагавшие танками.
Надо сказать, что до этого времени формирование мехорпусов выглядело разумно и логично. Во-первых, их создавали на базе существующих соединений, поэтому они сразу же получались «полнокровными», то есть насыщенными и техникой, и личным составом. И, кроме того, в составе автобронетанковых войск сохранялись также и многочисленные бригады, задачей которых было оказание непосредственной поддержки стрелковым корпусам. Но затем руководству РККА, увы, изменило чувство меры и начиная с весны 1941 г. оно приступило к формированию еще 21 МК, с тем, чтобы довести общее их количество до 30. Но их предстояло создавать практически на пустом месте, и в результате им передавали почти любую оставшуюся в распоряжении технику. И в том числе, конечно, ту, которой располагали отдельные танковые бригады.
В результате таких подходов произошло следующее: во-первых, стрелковые дивизии оказались лишены танковой поддержки, а среди вновь образованных соединений появились столь странные образования, как, например, 40-ая танковая дивизия, чей танковый парк состоял из 19 Т-26 и 139 Т-37.
Иными словами, развитие автобронетанковых войск РККА в 30-ые годы характеризовалось полярной сменой приоритетов. Если в начале 30-ых основным приоритетом было насыщение танковыми подразделениями стрелковых и кавалерийских частей, то ближе к началу войны пехота оказалась практически лишена такой поддержки, а основную роль стали играть гигантские мехкорпуса. Механизированные (в дальнейшем – танковые) бригады в начале 30-ых представляли собой основной тип танкового соединения, предназначенного для самостоятельного решения задач в оперативном взаимодействии с другими родами войск, то есть, по сути, являлись основным инструментом танковой войны. Но в 1940-м году танковые бригады превратились в средство поддержки стрелковых корпусов вместо выведенных из стрелковых дивизий танковых батальонов, а затем и вовсе почти исчезли из состава танковых войск. При этом причиной такого исчезновения стало отнюдь не отрицание полезности танковой бригады, а приоритет предвоенного формирования огромного количества мехкорпусов. Служба и боевое применение танковых бригад были неплохо отработаны, но в то же время многим в руководстве РККА было хорошо понятно, что танковая бригада не является оптимальным соединением для современной танковой войны. Именно поэтому все 30-ые годы продолжался поиск иных соединений, более крупных, чем танковая бригада, но при этом совмещавших в себе и танки, и моторизованную артиллерию, и пехоту. Таким образом создавались мехкорпуса образца 1932-35 гг., от которых отказались в пользу моторизованных дивизий, а затем снова восстановили мехкорпуса, но уже совсем на другом организационном уровне.
informații