Bătălii sângeroase ale campaniei de gheață
15—17 марта 1918 года Добровольческая армия разбила в ходе кровопролитного сражения красные войска у станций Выселки и у Кореновской.
preistorie
В январе—феврале 1918 года контрреволюционные силы в Донской области, калединцы и алексеевцы (корниловцы), потерпели сокрушительное поражение. Казаки, способные выставить целую армию, хорошо вооруженную и подготовленную, в массе своей были равнодушны к белому (контрреволюционному) движению и не желали воевать. Многие сочувствовали советской власти. Новочеркасск пал. Каледин покончил с собой. Оставшиеся белоказаки бежали.
Вожди Добровольческой армии (ДА) Алексеев и Корнилов, решили, что необходимо покинуть Дон, чтобы сохранить костяк армии. Ростов обложили со всех сторон. 1 (14) февраля Добровольческая армия лишилась возможности отхода на Кубань по железной дороге: добровольцы были вынуждены оставить станцию и посёлок Батайск. Их заняли отряды командующего Юго-Восточной революционной армией Автономова, их поддержали местные железнодорожные рабочие. Однако корниловцам удалось удержать левый берег Дона, также были отбиты все попытки Автономова прорваться в Ростов. Одновременно к Ростову с другой стороны — от Матвеева Кургана и Таганрога — подходили отряды Сиверса.
Дальнейшее пребывание в Ростове вели к гибели ДА. Решили уходить на Кубань или Сальские степи. В Екатеринодаре сидела враждебная большевикам Кубанская рада, у неё была своя «армия» под началом бывшего летчика, Покровского. Добровольцы надеялись получить поддержку кубанского казачества и воспользоваться антисоветскими настроениями кавказских народностей. Область Кубанского казачьего войска могла стать базой для развертывания армии и дальнейших боевых действий. А в Сальских степях, на зимовниках, можно было отсидеться.
Стоит отметить, что поход на Кубань был опасен. Кавказ был в полном хаосе. В Закавказье наступали турецкие войска, которые поддержали азербайджанские националисты. Армяне отступали, истекая кровью. Грузины решили лечь под Германию, что избежать турецкой оккупации. Северный Кавказ, ранее усмиренный царской властью, армией и казачьими войсками, в условиях Русской Смуты просто взорвался. Дагестан стал смотреть в сторону Турции, началась партизанская война, расплодились банды. В Чечне враждовали между собой кланы, но все банды сплоченно резали русских, нападали на казачьи станицы, грабили Грозный (тогда полностью русский город) и нефтепромыслы. Схожим образом действовали и ингушские бандформирования – враждовали с казаками, осетинами, большевиками. Нападали на Владикавказ и объединялись с чеченцами против казаков. Осетины объединялись с казаками против ингушей и большевиков. Кабардинцы старались сохранить нейтралитет, черкесы сидели в своих горных аулах. Малочисленное Терское казачье войско пало, не выдержав атак чечено-ингушских бандформирований и красных отрядов. Кубанское войско ещё держалось, но катастрофа была неизбежна. Кавказ превратился в настоящую «мясорубку».
Сводно-Офицерский полк Добрармии выступает в Ледяной поход. Февраль 1918 г.
campanie
Оставался узкий коридор, по которому добровольцы могли отступить. 9 (22) февраля 1918 года Добровольческая армия переправилась на левый берег Дона. В колонне шагал генерал Корнилов, на тележке ехал пожилой генерал Алексеев, в чемодане была вся «армейская» казна. Своим помощником Корнилов назначил Деникина, чтобы он в случае необходимости заменил его. Однако Деникин выбыл первым – сильно простудился и слег. «Армия» по числу бойцов равнялась полку – около 2,5 тыс. человек. За добровольцами тянулись обозы и многочисленные беженцы.
Первой остановкой стала станица Ольгинская. Здесь собрались все отряды, рассеянные после поражения на Дону. Подошёл отряд Маркова, отрезанный от основных сил и пробившийся мимо Батайска. Присоединились несколько казачьих отрядов. Приходили офицеры, ранее нейтральные и бежавшие из Новочеркасска и Ростова, где начались вспышки красного террора. Подтягивались выздоровевшие и легкораненые. В итоге собралось уже около 4 тыс. штыков и сабель. ДА была реорганизована в три пехотных полка, которые позднее станут дивизиями : Сводно-Офицерский под началом генерала Маркова, Корниловский ударный полковника Неженцева и Партизанский (из пеших донцов) генерала Богаевского. Также в состав ДА входили Юнкерский батальон генерала Боровского, сведенный из Юнкерского батальона и Ростовского добровольческого «полка»; Чехословацкий инженерный батальон, кавалерийские дивизионы и один артиллерийский дивизион. Огромному обозу беженцев было приказано оставить армию. Теперь они могли рассредоточиться по станицам или пробираться дальше. Но штатских оставалось ещё много, включая председателя бывшей Госдумы Родзянко.
Корнилов предлагал уйти в Сальские степи, где на зимовниках (становищах племенных табунов) имелись большие запасы продовольствия, фуража и конечно много лошадей. Приближалась весенняя распутица, разлив рек, что мешало передвигаться крупным силам и позволяло белым выиграть время, выждать удобного момента для контрнаступления. Алексеев выступил против. Зимовники подходили для мелких отрядов, так как были разбросаны на значительных расстояниях друг от друга. Там было мало усадеб для проживания и топлива. Войска пришлось бы распылить на небольшие подразделения и красные отряды получали возможность их легко уничтожить ДА по частям. Армия оказывалась зажатой между Доном и железными магистралями. Её можно были лишить притока подкреплений, снабжения, организовать блокаду. Кроме того, добровольцы вынуждены были бездействовать, выключившись от событий в России. Поэтому большинство, включая Деникина и Романовского, предлагали идти на Кубань. Там возможностей было больше. А в случае полного провала можно было бежать в горы или Грузию.
Однако тут вмешался случай. Пришло известие, что добровольческий отряд во главе с походным атаманом войска Донского генерал-майором П. Х. Поповым (около 1600 бойцов при 5 орудиях и 39 пулеметах) ушёл из Новочеркасска в Сальские степи — т. н. Степной поход. Донские казаки не хотели уходить с Дона и отрываться от родных мест, они собирались начать партизанскую войну и снова поднять Донскую область против большевиков. Генерал Попов со своим начальником штаба полковником В. Сидориным приехали к добровольцам. Добровольцы решили, что будет выгодно объединиться с сильным отрядом казаков, и изменили первоначальное решение. Армия получила приказ идти на восток.
Тем временем Кубанская рада, которая 28 января 1918 года на землях бывшей Кубанской области провозгласила независимую Кубанскую народную республику со столицей в Екатеринодаре, оказалась на грани краха. Против Кубанского очага контрреволюции красные сосредоточили серьёзные силы. По железной дороге через Азербайджан и Грузию по перевалам ехали и шли маршами полки с Кавказского фронта. Все узловые станции были забиты солдатами. Красные командующие Автономов, Сорокин и Сиверс получили мощную ресурсную базу, формируя свои «армии». Солдатам объяснили, что контрреволюционеры закрывают им путь домой. Кавказ имел серьёзные фронтовые запасы, то есть проблем с arme, боеприпасами и снаряжением не было.
Кубанский казак, красный полководец Иван Лукич Сорокин
Кубанская рада повторяла судьбу всех временных и «демократических» правительств, которые появились после Февраля (к примеру, донского правительства или Центральной рады). Рада погрязла в болтологии и спорах, вырабатывая «самую демократичную в мире конституцию». Сами казаки то вступали в отряды, то расходились по домам. Неказачья часть населения сочувствовала советской власти. По поручению Кубанской рады Покровский формировал Кубанскую армию, которая первоначально насчитывала около 3000 бойцов. Он смог отразить первые атаки красных отрядов. Молодой, энергичный и жестокий командир, типичный выдвиженец смутного времени, сам претендовал на верховную власть. А. И. Деникин дал ему следующую характеристику: «Покровский был молод, малого чина и военного стажа и никому неизвестен. Но проявлял кипучую энергию, был смел, жесток, властолюбив и не очень считался с «моральными предрассудками». … Как бы то ни было, он сделал то, чего не сумели сделать более солидные и чиновные люди: собрал отряд, который один только представлял из себя фактическую силу, способную бороться и бить большевиков» (Деникин А. И.. Очерки русской смуты).
1 (14) мата 1918 года красный отряд под началом кубанского казака и военного фельдшера Ивана Сорокина без боя занял Екатеринодар. Покровский отвел свои силы в направлении на Майкоп. Однако положение Кубанской «армии» было безвыходным. Без соединения с Добровольческой армией её ждал разгром.
Добровольцы двигались на восток. Двигались медленно, выслав разведку и создавая обоз. Для связи с Кубанью выехали генералы Лукомский и Ронжин. В пути пережили массу приключений. Были арестованы, но сумели вывернуться, скитались, перебирались с места на место, в итоге очутились вместо Екатеринодара в Харькове. Между тем стало ясно, что уходить на восток опасно. Красные обнаружили ДА, стали её тревожить мелкими наскоками. Сведения, собранные в районе зимовников разведкой, ничего хорошего не сулили. Оставалось повернуть на юг, на Кубань.
25 февраля добровольцы двинулись на Екатеринодар в обход Кубанской степи. Алексеевцы и корниловцы прошли через станицы Хомутовская, Кагальницкая, и Егорлыкская, вступили в пределы Ставропольской губернии (Лежанка) и вновь вошли в Кубанскую область, пересекли железнодорожную ветку Ростов-Тихорецкая, спустились к станице Усть-Лабинской, где форсировали Кубань.
Добровольцы постоянно находились в боевом контакте с превосходящими по численности красными частями, численность которых постоянно росла. Но успех был за ними: «Малочисленность и невозможность отступления, которое было бы равносильно смерти, выработали у добровольцев свою собственную тактику. В её основу входило убеждение, что при численном превосходстве противника и скудости собственных боеприпасов необходимо наступать и только наступать. Эта, неоспоримая при маневренной войне, истина вошла в плоть и кровь добровольцев Белой армии. Они всегда наступали. Кроме того, в их тактику всегда входил удар по флангам противника. Бой начинался лобовой атакой одной или двух пехотных единиц. Пехота наступала редкой цепью, время от времени залегая, чтобы дать возможность поработать пулемётам. … В одном или двух местах собирался «кулак», чтобы протаранить фронт. Добровольческая артиллерия била только по важным целям, тратя на поддержку пехоты несколько снарядов в исключительных случаях. Когда же пехота поднималась, чтобы выбить противника, то остановки уже быть не могло. В каком бы численном превосходстве враг ни находился, он никогда не выдерживал натиска первопоходников» (Трушнович А. Р. Воспоминания корниловца). Стоит отметить, что белые пленных не брали, сдавшихся расстреливали. «Благородных рыцарей» в кровавой гражданской бойне не было.
На Кубани сначала всё было хорошо. Богатые станицы встречали хлебом-солью. Но это быстро кончилось. Сопротивление красных отрядов усиливалось. Но корниловцы рвались вперёд, каждый бой для них был вопросом жизни. Победа – жизнь, поражение — смерть в холодной степи. 2 (15) марта тяжелый бой шёл за станцию Выселки. Станция несколько раз переходила из рук в руки. Здесь добровольцы узнали первые слухи о захвате красными Екатеринодара, но точных данных ещё не было. Кроме того, на следующей станции, Кореновской, стоял сильный отряд Сорокина с бронепоездами и многочисленной артиллерией. 4 (17) марта началось тяжелое сражение. В лоб пошли юнкера и студенты Боровского, на флангах ударили Офицерский и Корниловский полки. В обход Корнилов бросил Партизанский полк и чехословаков. Истратили последний боезапас. Корнилов лично остановил пятившиеся цепи. В итоге красные дрогнули и добровольцы победили.
Однако в Кореновской окончательно подтвердилось, что Екатеринодар пал. Покровский, узнав о боях 2 – 4 (15 – 17) марта перешёл в наступление, захватил переправу через Кубань под Екатеринодаром. Он хотел соединиться с ДА. Корнилов, узнав о падении Екатеринодара, повернул войска на юг, с целью, переправившись через Кубань, дать отдых войскам в горных казачьих станицах и черкесских аулах. Стратегическая идея похода на Кубань рухнула, армия была крайне утомлена, потеряла сотни бойцов убитыми и ранеными. Необходимо было передохнуть, выждать более благоприятных обстоятельств.
Алексеев был разочарован поворотом армии в Закубанье, но не стал настаивать на пересмотре и изменении решения Корнилова. Генерал Деникин счел приказ о повороте на юг «роковой ошибкой» и был настроен более решительно. Его поддерживал и генерал Романовский. Мотивы Деникина и Романовского состояли в том, что, когда до главной цели похода — Екатеринодара — осталось всего пара переходов и морально вся армия была нацелена именно на кубанскую столицу как конечную точку всего похода. Поэтому любое промедление, а тем более отклонение от движения к цели грозит «тяжелым ударом по морально-психическому состоянию армии», а высокий боевой дух – это единственное преимущество ДА. Однако Деникин и Романовский не смогли переубедить Корнилова. Главнокомандующий остался при своем мнении: «Если бы Екатеринодар держался, тогда бы не было двух решений. Но теперь рисковать нельзя».
Ночью 5 — 6 (18 – 19) марта Добровольческая армия двинулась к Усть-Лабинской, повернув на юг. Сорокин, потерпевший поражение, но не разгромленный, немедленно начал преследование. Добровольцев прижимали к Кубани. А впереди, в станице Усть-Лабинской, также ждали красные войска, туда стягивались эшелоны с солдатами из Кавказской и Тихорецкой. Пока Богаевский с Партизанский полком вёл тяжёлый арьергардный бой, сдерживая Сорокина, корниловцы и юнкера прорвали оборону красных, взяли мост через реку и вырвались из кольца окружения.
Generalul L. G. Kornilov cu ofițerii regimentului Kornilov. În dreapta lui Kornilov se află M. O. Nejnev. Novocherkassk. 1918
Pentru a fi continuat ...
preistorie
В январе—феврале 1918 года контрреволюционные силы в Донской области, калединцы и алексеевцы (корниловцы), потерпели сокрушительное поражение. Казаки, способные выставить целую армию, хорошо вооруженную и подготовленную, в массе своей были равнодушны к белому (контрреволюционному) движению и не желали воевать. Многие сочувствовали советской власти. Новочеркасск пал. Каледин покончил с собой. Оставшиеся белоказаки бежали.
Вожди Добровольческой армии (ДА) Алексеев и Корнилов, решили, что необходимо покинуть Дон, чтобы сохранить костяк армии. Ростов обложили со всех сторон. 1 (14) февраля Добровольческая армия лишилась возможности отхода на Кубань по железной дороге: добровольцы были вынуждены оставить станцию и посёлок Батайск. Их заняли отряды командующего Юго-Восточной революционной армией Автономова, их поддержали местные железнодорожные рабочие. Однако корниловцам удалось удержать левый берег Дона, также были отбиты все попытки Автономова прорваться в Ростов. Одновременно к Ростову с другой стороны — от Матвеева Кургана и Таганрога — подходили отряды Сиверса.
Дальнейшее пребывание в Ростове вели к гибели ДА. Решили уходить на Кубань или Сальские степи. В Екатеринодаре сидела враждебная большевикам Кубанская рада, у неё была своя «армия» под началом бывшего летчика, Покровского. Добровольцы надеялись получить поддержку кубанского казачества и воспользоваться антисоветскими настроениями кавказских народностей. Область Кубанского казачьего войска могла стать базой для развертывания армии и дальнейших боевых действий. А в Сальских степях, на зимовниках, можно было отсидеться.
Стоит отметить, что поход на Кубань был опасен. Кавказ был в полном хаосе. В Закавказье наступали турецкие войска, которые поддержали азербайджанские националисты. Армяне отступали, истекая кровью. Грузины решили лечь под Германию, что избежать турецкой оккупации. Северный Кавказ, ранее усмиренный царской властью, армией и казачьими войсками, в условиях Русской Смуты просто взорвался. Дагестан стал смотреть в сторону Турции, началась партизанская война, расплодились банды. В Чечне враждовали между собой кланы, но все банды сплоченно резали русских, нападали на казачьи станицы, грабили Грозный (тогда полностью русский город) и нефтепромыслы. Схожим образом действовали и ингушские бандформирования – враждовали с казаками, осетинами, большевиками. Нападали на Владикавказ и объединялись с чеченцами против казаков. Осетины объединялись с казаками против ингушей и большевиков. Кабардинцы старались сохранить нейтралитет, черкесы сидели в своих горных аулах. Малочисленное Терское казачье войско пало, не выдержав атак чечено-ингушских бандформирований и красных отрядов. Кубанское войско ещё держалось, но катастрофа была неизбежна. Кавказ превратился в настоящую «мясорубку».
Сводно-Офицерский полк Добрармии выступает в Ледяной поход. Февраль 1918 г.
campanie
Оставался узкий коридор, по которому добровольцы могли отступить. 9 (22) февраля 1918 года Добровольческая армия переправилась на левый берег Дона. В колонне шагал генерал Корнилов, на тележке ехал пожилой генерал Алексеев, в чемодане была вся «армейская» казна. Своим помощником Корнилов назначил Деникина, чтобы он в случае необходимости заменил его. Однако Деникин выбыл первым – сильно простудился и слег. «Армия» по числу бойцов равнялась полку – около 2,5 тыс. человек. За добровольцами тянулись обозы и многочисленные беженцы.
Первой остановкой стала станица Ольгинская. Здесь собрались все отряды, рассеянные после поражения на Дону. Подошёл отряд Маркова, отрезанный от основных сил и пробившийся мимо Батайска. Присоединились несколько казачьих отрядов. Приходили офицеры, ранее нейтральные и бежавшие из Новочеркасска и Ростова, где начались вспышки красного террора. Подтягивались выздоровевшие и легкораненые. В итоге собралось уже около 4 тыс. штыков и сабель. ДА была реорганизована в три пехотных полка, которые позднее станут дивизиями : Сводно-Офицерский под началом генерала Маркова, Корниловский ударный полковника Неженцева и Партизанский (из пеших донцов) генерала Богаевского. Также в состав ДА входили Юнкерский батальон генерала Боровского, сведенный из Юнкерского батальона и Ростовского добровольческого «полка»; Чехословацкий инженерный батальон, кавалерийские дивизионы и один артиллерийский дивизион. Огромному обозу беженцев было приказано оставить армию. Теперь они могли рассредоточиться по станицам или пробираться дальше. Но штатских оставалось ещё много, включая председателя бывшей Госдумы Родзянко.
Корнилов предлагал уйти в Сальские степи, где на зимовниках (становищах племенных табунов) имелись большие запасы продовольствия, фуража и конечно много лошадей. Приближалась весенняя распутица, разлив рек, что мешало передвигаться крупным силам и позволяло белым выиграть время, выждать удобного момента для контрнаступления. Алексеев выступил против. Зимовники подходили для мелких отрядов, так как были разбросаны на значительных расстояниях друг от друга. Там было мало усадеб для проживания и топлива. Войска пришлось бы распылить на небольшие подразделения и красные отряды получали возможность их легко уничтожить ДА по частям. Армия оказывалась зажатой между Доном и железными магистралями. Её можно были лишить притока подкреплений, снабжения, организовать блокаду. Кроме того, добровольцы вынуждены были бездействовать, выключившись от событий в России. Поэтому большинство, включая Деникина и Романовского, предлагали идти на Кубань. Там возможностей было больше. А в случае полного провала можно было бежать в горы или Грузию.
Однако тут вмешался случай. Пришло известие, что добровольческий отряд во главе с походным атаманом войска Донского генерал-майором П. Х. Поповым (около 1600 бойцов при 5 орудиях и 39 пулеметах) ушёл из Новочеркасска в Сальские степи — т. н. Степной поход. Донские казаки не хотели уходить с Дона и отрываться от родных мест, они собирались начать партизанскую войну и снова поднять Донскую область против большевиков. Генерал Попов со своим начальником штаба полковником В. Сидориным приехали к добровольцам. Добровольцы решили, что будет выгодно объединиться с сильным отрядом казаков, и изменили первоначальное решение. Армия получила приказ идти на восток.
Тем временем Кубанская рада, которая 28 января 1918 года на землях бывшей Кубанской области провозгласила независимую Кубанскую народную республику со столицей в Екатеринодаре, оказалась на грани краха. Против Кубанского очага контрреволюции красные сосредоточили серьёзные силы. По железной дороге через Азербайджан и Грузию по перевалам ехали и шли маршами полки с Кавказского фронта. Все узловые станции были забиты солдатами. Красные командующие Автономов, Сорокин и Сиверс получили мощную ресурсную базу, формируя свои «армии». Солдатам объяснили, что контрреволюционеры закрывают им путь домой. Кавказ имел серьёзные фронтовые запасы, то есть проблем с arme, боеприпасами и снаряжением не было.
Кубанский казак, красный полководец Иван Лукич Сорокин
Кубанская рада повторяла судьбу всех временных и «демократических» правительств, которые появились после Февраля (к примеру, донского правительства или Центральной рады). Рада погрязла в болтологии и спорах, вырабатывая «самую демократичную в мире конституцию». Сами казаки то вступали в отряды, то расходились по домам. Неказачья часть населения сочувствовала советской власти. По поручению Кубанской рады Покровский формировал Кубанскую армию, которая первоначально насчитывала около 3000 бойцов. Он смог отразить первые атаки красных отрядов. Молодой, энергичный и жестокий командир, типичный выдвиженец смутного времени, сам претендовал на верховную власть. А. И. Деникин дал ему следующую характеристику: «Покровский был молод, малого чина и военного стажа и никому неизвестен. Но проявлял кипучую энергию, был смел, жесток, властолюбив и не очень считался с «моральными предрассудками». … Как бы то ни было, он сделал то, чего не сумели сделать более солидные и чиновные люди: собрал отряд, который один только представлял из себя фактическую силу, способную бороться и бить большевиков» (Деникин А. И.. Очерки русской смуты).
1 (14) мата 1918 года красный отряд под началом кубанского казака и военного фельдшера Ивана Сорокина без боя занял Екатеринодар. Покровский отвел свои силы в направлении на Майкоп. Однако положение Кубанской «армии» было безвыходным. Без соединения с Добровольческой армией её ждал разгром.
Добровольцы двигались на восток. Двигались медленно, выслав разведку и создавая обоз. Для связи с Кубанью выехали генералы Лукомский и Ронжин. В пути пережили массу приключений. Были арестованы, но сумели вывернуться, скитались, перебирались с места на место, в итоге очутились вместо Екатеринодара в Харькове. Между тем стало ясно, что уходить на восток опасно. Красные обнаружили ДА, стали её тревожить мелкими наскоками. Сведения, собранные в районе зимовников разведкой, ничего хорошего не сулили. Оставалось повернуть на юг, на Кубань.
25 февраля добровольцы двинулись на Екатеринодар в обход Кубанской степи. Алексеевцы и корниловцы прошли через станицы Хомутовская, Кагальницкая, и Егорлыкская, вступили в пределы Ставропольской губернии (Лежанка) и вновь вошли в Кубанскую область, пересекли железнодорожную ветку Ростов-Тихорецкая, спустились к станице Усть-Лабинской, где форсировали Кубань.
Добровольцы постоянно находились в боевом контакте с превосходящими по численности красными частями, численность которых постоянно росла. Но успех был за ними: «Малочисленность и невозможность отступления, которое было бы равносильно смерти, выработали у добровольцев свою собственную тактику. В её основу входило убеждение, что при численном превосходстве противника и скудости собственных боеприпасов необходимо наступать и только наступать. Эта, неоспоримая при маневренной войне, истина вошла в плоть и кровь добровольцев Белой армии. Они всегда наступали. Кроме того, в их тактику всегда входил удар по флангам противника. Бой начинался лобовой атакой одной или двух пехотных единиц. Пехота наступала редкой цепью, время от времени залегая, чтобы дать возможность поработать пулемётам. … В одном или двух местах собирался «кулак», чтобы протаранить фронт. Добровольческая артиллерия била только по важным целям, тратя на поддержку пехоты несколько снарядов в исключительных случаях. Когда же пехота поднималась, чтобы выбить противника, то остановки уже быть не могло. В каком бы численном превосходстве враг ни находился, он никогда не выдерживал натиска первопоходников» (Трушнович А. Р. Воспоминания корниловца). Стоит отметить, что белые пленных не брали, сдавшихся расстреливали. «Благородных рыцарей» в кровавой гражданской бойне не было.
На Кубани сначала всё было хорошо. Богатые станицы встречали хлебом-солью. Но это быстро кончилось. Сопротивление красных отрядов усиливалось. Но корниловцы рвались вперёд, каждый бой для них был вопросом жизни. Победа – жизнь, поражение — смерть в холодной степи. 2 (15) марта тяжелый бой шёл за станцию Выселки. Станция несколько раз переходила из рук в руки. Здесь добровольцы узнали первые слухи о захвате красными Екатеринодара, но точных данных ещё не было. Кроме того, на следующей станции, Кореновской, стоял сильный отряд Сорокина с бронепоездами и многочисленной артиллерией. 4 (17) марта началось тяжелое сражение. В лоб пошли юнкера и студенты Боровского, на флангах ударили Офицерский и Корниловский полки. В обход Корнилов бросил Партизанский полк и чехословаков. Истратили последний боезапас. Корнилов лично остановил пятившиеся цепи. В итоге красные дрогнули и добровольцы победили.
Однако в Кореновской окончательно подтвердилось, что Екатеринодар пал. Покровский, узнав о боях 2 – 4 (15 – 17) марта перешёл в наступление, захватил переправу через Кубань под Екатеринодаром. Он хотел соединиться с ДА. Корнилов, узнав о падении Екатеринодара, повернул войска на юг, с целью, переправившись через Кубань, дать отдых войскам в горных казачьих станицах и черкесских аулах. Стратегическая идея похода на Кубань рухнула, армия была крайне утомлена, потеряла сотни бойцов убитыми и ранеными. Необходимо было передохнуть, выждать более благоприятных обстоятельств.
Алексеев был разочарован поворотом армии в Закубанье, но не стал настаивать на пересмотре и изменении решения Корнилова. Генерал Деникин счел приказ о повороте на юг «роковой ошибкой» и был настроен более решительно. Его поддерживал и генерал Романовский. Мотивы Деникина и Романовского состояли в том, что, когда до главной цели похода — Екатеринодара — осталось всего пара переходов и морально вся армия была нацелена именно на кубанскую столицу как конечную точку всего похода. Поэтому любое промедление, а тем более отклонение от движения к цели грозит «тяжелым ударом по морально-психическому состоянию армии», а высокий боевой дух – это единственное преимущество ДА. Однако Деникин и Романовский не смогли переубедить Корнилова. Главнокомандующий остался при своем мнении: «Если бы Екатеринодар держался, тогда бы не было двух решений. Но теперь рисковать нельзя».
Ночью 5 — 6 (18 – 19) марта Добровольческая армия двинулась к Усть-Лабинской, повернув на юг. Сорокин, потерпевший поражение, но не разгромленный, немедленно начал преследование. Добровольцев прижимали к Кубани. А впереди, в станице Усть-Лабинской, также ждали красные войска, туда стягивались эшелоны с солдатами из Кавказской и Тихорецкой. Пока Богаевский с Партизанский полком вёл тяжёлый арьергардный бой, сдерживая Сорокина, корниловцы и юнкера прорвали оборону красных, взяли мост через реку и вырвались из кольца окружения.
Generalul L. G. Kornilov cu ofițerii regimentului Kornilov. În dreapta lui Kornilov se află M. O. Nejnev. Novocherkassk. 1918
Pentru a fi continuat ...
informații